Анатолий Радов - Изгой: По стезе Номана [СИ]
Лостад не прогуливался в этот раз вдоль лобовой шеренги. Он стоял, сцепив руки за спиной. Смотрел торжественно, и так же торжественно начал речь.
— Воины-храмовники, легионеры славного тринадцатого легиона. До этого дня вы только на словах были ступившими на стезю Великого Номана, сегодня вы ступите на неё по-настоящему. Впрочем, и даже сегодня это всего лишь слова. Настоящая стезя начинается тогда, когда за спиной остаётся земля Ольджурии. Когда вы пересекаете Кромь и идёте к Зыби, где властвуют твари Тьмы. Всё это вы ещё поймёте. А сейчас у вас есть полчаса. В конце них я хочу видеть на этом плацу не заспанных сопляков, а настоящих легионеров, воинов славной армии храмовников. Я понятно изложил своё желание?
— Да, мин лег-аржант!
— Разой-тись!
Вода в большой бочке за ночь подмёрзла. Один из «придатков» расколотил её топором, и я первым умылся холодной обжигающей водой.
— Волнуешься? — спросил Линк, когда я вытирал лицо полотенцем.
— Не очень, — ответил честно. Нет, было, конечно, волнение, но гораздо меньше, чем при атаке в лоб с двенадцатым.
— А я волнуюсь. За Лонганга.
Я посмотрел на его лицо, решив, что он просто шутит, но Линк был серьёзным.
— Оставляю его здесь, у одного торгаша в Шане, Джакомбо, зельц делает. Если не вернусь, он, гад, его на этот самый зельц пустит.
— Вернёшься, — сухо ответил я и поплёлся в палатку.
Штаны новые, рубаха с крестом, кожаный доспех поверх неё. Переобулся в свои сапоги, чтобы не стереть в пути ноги. Поелозил телом. Доспех сел удобней, и я затянул ремни. На секунду замер, вдохнув носом будоражащий запах кожи. Потом повесил на пояс ножны. Вытащил меч, рассмотрел. Как ни странно, Линк узнав его, так и не сказал мне по этому поводу ни слова, хотя у самого теперь был боевой нож. И длиной на ладонь меньше и качеством похуже.
Поверх доспеха нацепил плащ, провозившись минут пять. Потом кинул за плечи набитый до отказа походный мешок, на две лямки, выровнял посредине спины, равномерно распределив вес. На правое плечо набросил лямку пельта, взял в руку шлем и вышел из палатки.
Небо над лагерем было абсолютно чистым, практически лазурь, только не такая лёгкая, как летом. Давила немного на глаза.
Как ни странно, но неторопливый процесс одевания прибавил волнения. Словно именно во время него мозг постепенно врубался в то, что на самом деле происходит.
Мы уходим. И уходим не на прогулку.
Через полчаса наш гурт стоял при полном параде, а Лостад теперь привычно прохаживался туда-сюда, о чём-то задумавшись. За спинами слышались крики, погоняли запаздывающих легионеров. Лег-аржант второго гурта уравновешенностью не отличался, это мы все успели понять за неполные две десятицы. Его грубый крик постоянно доносился с соседней стоянки.
— Четыре линии, левое пле-е-чо! — наконец подал голос наш лег-аржант, остановившись. — Колонна по четыре, шагом, впе-ерь-од!
Мы двинулись к «воротам», глядя на ту сторону грунтовки. Там теперь было столпотворение телег и повозок, которые превратили девственный снежный покров в грязевое месиво. Только напротив нашей стоянки было не менее сорока. Прыткие «придатки» даже уже успели перетащить на них какую-то часть гуртового имущества.
Мы свернули вправо, зашагали к дороге. На перекрёстке остановились минут на десять. Появился Сервий на логе, что-то проорал Лостаду и снова умчался в хвост колонны.
Мы двинулись вперёд. Длиннющая змея из тысяч людей, ставших одним организмом, наученным убивать и готовым умирать.
Перед сами Шаном снова остановились, вскоре продолжили марш, по прямой, ни разу не свернув, и через минут десять главная улица вывела к широкой площади, мощёной широкими серыми плитами.
— Колонны сто-о-ой! Первые четыре левое плечо! Пять шаго-ов, раз! Стой! Колонны коротким шагом вперь-од! Колонны стой! Левое плечо! Четыре шага-а, раз!
Нас выстроили в гурт, и только после этого мы двинулись дальше. Площадь была абсолютно пустой, если не считать примерно десяти человек, стоявших справа на каменном возвышении. Похоже оно было на низкую, но удлинённую пирамиду инков, сложенную из тёмно-бордового камня. А вскоре я заметил ещё и магов, которые стояли через каждые десять шагов, практически невидимые на фоне стены.
— Коротким, раз! Равнение пра-а-во!
Единый поворот четырёх сотен голов, и мы, чеканя шаг, смотрим на тех, кто стоит на возвышении. Кто-то из них Повелитель, но кто? Хотя, мне лично всё равно и мой взгляд тупо «ползёт» по бордовой стене.
— Гу-у-урт, стой!
Мы останавливаемся довольно далеко от «пирамиды», отсюда уже не разобрать ни лиц, ни деталей одежды стоящих на ней. Ждём целый час, пока выстраивается сначала весь тринадцатый легион, а потом двенадцатый. За спинами слышны всхрапывания логов, это наши турмы, которые въехали на площадь после пеших легионеров.
Наконец топот ног и копыт прекратился, и над площадью повисла торжественная тишина. Маги тут же сплели какие-то заклинания бледного голубоватого цвета, похожие чем-то на «щиты».
— Возлюбленные братья! Воины Великого Номана! — громогласно зазвучало над площадью. А, так вот что это за заклинания. Видимо на основе Воздуха, судя по цвету.
— Побуждаемый необходимостью, я, Аклонто Седьмой, глава храма Семи Дорог, носящий с разрешения Господа знак его наместника, надзирающий за всей землей Ольджурии, пришел к вам, слугам его, как посланник, чтобы приоткрыть Божественную волю!
— О, воины Номана и братья мои! Поскольку мы обещали Господу установить у себя мир прочнее обычного и еще добросовестнее блюсти права Храма, есть и другое, Божье и ваше дело, стоящее превыше прочих, на которое вам следует, как преданным Богу, обратить свои доблесть и отвагу. Именно необходимо, чтобы вы как можно быстрее поспешили на Запад, к землям проклятых тварей Тьмы. Ибо близок тот час, когда они снова смогут вторгнуться в наши святые пределы! И, если мы будем пребывать в бездействии, то примут страдание невинные наши жёны, матери и дети!
— Пусть же этот клич станет для вас воинским сигналом, ибо слово это произнесено Богом! Пусть носит каждый изображение креста Номана и на груди своей и в груди своей. Тот же, кто вернётся, пусть поместит это изображение на плече своём, как вечный знак своей доблести и отваги! Идите смело, сыны Ольджурии, ибо сам Великий Номан ведёт вас на эту битву! И под его знаменем вы будете бить врага, и под его десницей пребывать на поле боя.
— И вот об этом-то деле прошу и умоляю вас, воинов Номана и братьев моих, — и не я, а Господь!
— Ибо, сказано в писании — так хочет Номан!
Глава храма перевёл дыхание и на секунду над площадью повисла, чуть ли не звенящая тишина, полная всеобщего немого воодушевления.
![Анатолий Радов - Изгой: По стезе Номана [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
![Анатолий Радов - Изгой: По стезе Номана [СИ]](/uploads/posts/books/57281/57281.jpg)